.
Из сборника «Старший разведчик Огурцов»
Написано на основе реальных событий, с той лишь разницей, что не которые из них произошли на год-два раньше, а некоторые на год-два позднее описываемого времени и потому в реальной поздне-советской и постсоветской истории никак не могли пересекаться. Однако в жизни они всё же произошли.
Имена и фамилии некоторых персонажей не изменены, а совпадения совсем не случайны, и совсем не совпадения.
—————————————————-
Старший разведчик Огурцов сидел у окна в придорожном кафе неторопливо потягивая из плохо вымытого стакана тёмно-коричневую бурду, которая в меню почему-то называлась кофе.
В прочем, пить подобную гадость Огурцову было не привыкать, он обычно, даже не замечал вкуса этих напитков, поскольку пил их исключительно для маскировки, при слежке за очередным «объектом».
Сегодня целью был инспектор ГАИ капитан Мутновский, проходивший в документах оперативной разработки под рабочим псевдонимом «Мутный».
Псевдоним этот Огурцов назначил Мутновскому сам. Обычно наружники присваивают подопечным псевдонимы соответственно их внешности. Например, человеку в очках дают рабочую кличку «Очки», представителю кавказских народов «Джигит», и тому подобное. Так легче и быстрее воспринимать информацию, получаемую во время слежки от своих напарников или старшего группы. Особенно если наблюдение ведется за несколькими людьми. В городской толпе гораздо проще сориентироваться услышав по рации: «Объекты расходятся, «Очки» уходит вправо, «Джигит» налево» , нежели тоже самое, но в варианте «Первый свернул направо, второй налево».
Но в этот раз Огурцов отступил от стандартных правил. Псевдоним «Мутный» показался Огурцову не только удачно совпадающим с фамилией Мутновский, но и весьма точно характеризующим нечистоплотность инспектора. Немного позднее, уже после начала разработки, выяснилось, что Мутным капитана звали чуть ли не с самого детства: сначала одноклассники в школе, потом сокурсники в университете, а потом и коллеги по работе в ГАИ. Чему Огурцов ничуть не удивился, прокомментировав эту новость слышанной где-то фразой «Имя каждому по делам его». Огурцову она показалась библейской.
Группа работала по Мутному уже третий день. И Огурцов надеялся, что — последний. Собранного за эти дни материала вполне хватало для ареста инспектора. И, в принципе, уже вечером можно было доложить всё наработанное руководству и поставить на этом деле жирную точку.
Но пока день только начинался.
Служебная машина Мутновского стояла на обочине в нескольких десятках метрах от перекрёстка, практически рядом с кафе, в котором Огурцов старательно изображал случайного посетителя, и все движения инспектора были видны Огурцову как на ладони. Плюс к тому люди Огурцова находились еще в двух точках вокруг ничего не подозревающей жертвы. Капитан Самойлов с напарником сидели в серой «девятке» припаркованной недалеко от православного храма, а через дорогу, напротив, возле автозаправки стоял фургон Газ-53 с надписью «Аварийная водоканала», в котором обосновались два «технаря» Лёлик и Болик с фото-аппаратурой. Лёликом и Боликом сослуживцы звали их за неизменную неразлучность на службе и подходящие имена: Леонид и Борис, но, в данном случае, к делу это отношения не имело.
Расстояние от Газ-53 до машины Мутновского было небольшим и практически весь салон автомобиля инспектора прекрасно просматривался в мощный фото-объектив из неприметного окошка под потолком фургона.
За последние минут сорок Лёлик с Боликом зафиксировали уже два случая получения Мутковским «вознаграждения» от нарушивших правила водителей. Это в придачу к тем восьми которые были зафиксированы за минувшие два дня. И будь люди Огурцова обычными оперативниками, они легко могли бы отправить Мутновского в камеру еще позавчера. Но седьмой отдел — это не лихие опера и не бравые омоновцы, а топтуны-невидимки и задерживать подозреваемых не их работа. Их дело маленькое: посмотрел — зафиксировал — передал по команде, и исчез как будто тебя и не было. А что делать с наработанным материалом пусть решает руководство.
И потому капитан Мутновский всё еще сидел не на нарах а в служебном авто, а Огурцов за столиком кафе, со стаканом кофе сомнительного качества.
Капитан Мутновский
День инспектора ГАИ капитана Алексея Мутновского складывался неплохо. Прошло всего лишь два часа как он начал работу а под резиновым ковриком его служебных Жигулей уже накопилась вполне приличная сумма «штрафов» от нарушителей, которые на предложение Мутновского: -Ну, что составим протокольчик или как? — выбирали более выгодное и для них и для инспектора «Или как».
Официальных протоколов о нарушениях, для отчета руководству, тоже хватало. И можно уже было бы сниматься с места и ехать на обед, но Мутновского удерживало отсутствие нового напарника.
Сержант Сергей Рязанов начал работать с ним в паре только вчера а уже сегодня утром отпросился у Мутновского встречать жену с дочкой. Его жена работала детским тренером по плаванию в городском Дворце спорта и сегодня возвращалась с группой спортсменов-подростков из Алма-Аты, куда она их возила на соревнования. Дочь Рязанова занималась у неё же, в той-же самой группе.
И дочку и жену Рязанов просто обожал. За вчерашний день он прожужжал Мутновскому все уши о том какая у него неповторимая жена и красавица дочка. Рассказал когда и где он и Вика познакомились, какие пирожные он ей покупал в гастрономе «Юбилейный», и сколько секунд их дочь Ольга выдерживает под водой в бассейне. И даже где работают родители хулигана Вовки, который учится в параллельном с Олей третьем классе и всё время её задирает, поскольку явно в неё влюблён. К концу дня Рязанов даже попытался прилепить на видное место в их служебном авто совместное фото жены и дочери, и Мутновский с трудом уговорил его этого не делать, хотя капитану уже начало казаться, что это он сам женат на Вике.
В общем, не отпустить сегодня напарника встречать семью у Мутновского не хватило ни сил ни аргументов. Теоретически можно было бы просто вместе подскочить в аэропорт , к прилёту самолета, прямо на их служебной машине, но, увы… Месяц назад инспектор соседнего отдела капитан Кенжин, умудрился вот так же на «служебке» устроить сопровождение свадебного кортежа своего племянника. Причем по центральному проспекту, да ещё с включенными мигалками.
Учудить такое в время бушующей в стране компании по борьбе с привилегиями было более чем не разумно. Уже к утру местный телеканал выпустил гневный репортаж о том, как «Нечистоплотные сотрудники бессовестно используют государственный транспорт в личных целях, в то время когда вся страна страдает от дефицита бензина…»
К вечеру того-же дня Кенжин был без долгих разговоров уволен, а личному составу милиции города доведена простая и понятная мысль: «Если хоть кто-нибудь, ещё хоть раз в ближайшее время, хоть что-то подобное, то…»
На сегодняшний день «ближайшее время» ещё не прошло, а гнев начальства ещё не выветрился и потому рисковать не стоило. Яркую машину ГАИ в аэропорту могли запросто заметить те кому не надо. Поэтому безопаснее было просто отпустить Рязанова. Конечно в случае чего за уход напарника с маршрута, начальство по головке не погладит, но дело было, как говорится, житейское, да и не впервой. Тем более, что автобус на котором должна была возвращаться Вика со своими пловцами, в любом случае, должен был проезжать перекрёсток где сейчас находился Мутновский, и Рязанов пообещал, что тут он из него и выйдет, значит отсутствовать он будет совсем не долго.
— Да не волнуйся, Иваныч — говорил Мутновскому напарник — я только в аэропорту их встречу, и в их же автобусе вот прямо сюда и доеду. А тут выскочу и порядок — я снова на службе! Просто Вика из Алма-Аты должна яблок привезти. Целую сумку. Или две, я, честно говоря, не очень понял. А кто их тащить будет? Ей же за детьми смотреть, как-никак восемнадцать душ, плюс наша Олька. И всех из аэропорта во дворец спорта доставить нужно. А у неё сумки с яблоками. Она же их во дворец не попрёт. Апорт* между прочим. А апорт — это не фунт изюму, они ж здоровенные, что твой кулак и тяжёлые. Хочешь апорт, Иваныч? Натуральный алма-атинский, прямо с веток! Отсыплю сколько скажешь! Да и опять же, пока меня не будет весь «левак» твой! Ну чем тебе не шоколад, а, Иваныч? «Капусты» нарубишь от души! Что нарубишь – всё твоё!
— Да оно хоть так, хоть этак всё мое. – ответил Мутновский — Ты же у нас не берёшь, ты честный. Слушай, Серёга, а зачем ты в ГАИ пошел работать?
— Да не хотел я в ГАИ – пожал плечами Рязанов — я хотел в уголовный розыск. С детства мечтал. Помню, пацаном ещё, машинки игрушечные по полу катал и представлял, что это я за бандитами гоняюсь. С армии пришёл, собрался в милицию устраиваться, а отец как услышал, сказал: — Пойдёшь в ГАИ!
Оказалось Юрий Владимирович Фельцман его друг. А с такой крышей это-ж не работа а сказка. Ну я чего-то и купился на эту замануху. Теперь жалею. Хочу всё же в уголовку перевестись.
— Что? Начальник облгаи, полковник Фельцман, друг твоего отца?- удивился капитан.
— Ну как друг. Мой отец с ним водку иногда пьет. Мой отец с кем только не пьет. И с директорами заводов и с секретарями партии. Только ты, Иваныч, нашим про это не ляпни, пожалуйста. А то меня и так сторонятся, а про Фельцмана узнают, вообще начнут думать, что я засланный казачок.
— А как тебя не сторониться? – хмыкнул Мутновский — Сам подумай? Водку с нами не пьёшь, денег не берёшь. А в таком случае народная мудрость гласит — «Кто не пьёт, тот заложит».
— Да почему я должен закладывать то? – было заметно, что Сергей обиделся – Ну да, мне не нравится всё это, ни леваки ваши, ни кабаки, но это ваши дела, и мне по боку! Я же сказал, что скоро в уголовку ухожу, договорился уже. Я бы и раньше ушёл, но обстоятельства не позволяли.
— Это, какие такие обстоятельства? — поинтересовался Мутновский.
— Какая тебе разница, Иваныч? Личные — как-то нервно ответил Рязанов — давай лучше курнём на дорожку да я поеду — Рязанов курил редко, и своих сигарет у него почти никогда не было.
— Когда уже свои иметь будешь? — недовольно хмыкнул Мутновский.
— Да какие свои? Я и раньше-то их не покупал особо, а сейчас и вообще где мне их брать? Вся страна бычки по остановкам собирает.
— Ну, я же не собираю. — Мутновский достал из кармана непочатую пачку сигарет «Казахстанские» — Держи, нищеброд.
— О, Кэзэ! — уважительно сказал Рязанов — Где взял?
— На сорок пятом квартале кафе «Бибигуль», знаешь?
— А, кто не знает? Только я там уже полгода вообще никаких сигарет не видел.
— А, и не надо видеть. Подходишь к швейцару. Говоришь «Василич, мне-б дымка отечественного». И все. Трёшка за пачку и «дым отечества нам сладок и приятен».
— Что? Три рубля за пачку?! — изумился Рязанов — Да у них цена семьдесят копеек! Вот жлоб!
— Хе. Человек ему, за какую-то вшивую трёшку, козырные сигареты отваливает, когда в стране вся табачная промышленность встала, а он его жлобом называет! За семьдесят копеек, Серёга, кури… — Мутновский замешкался, подбирая сравнение помягче — Бамбук! Или вон бычки с остановок. Как вся страна.
— Да ладно, Иваныч, не психуй — примирительно сказал Рязанов — просто трояк за пачку, ну это уж совсем. У меня зарплата сто сорок. И мне если пачку за трёшку покупать, то только на курево работать придется.
— Ну, кто же тебе виноват? Работай лучше! — гоготнул Мутновский — Мне же вон хватает и на сигареты и на всё прочее. На днях вот собираюсь машину поменять. Иномарку покупаю.
— Да ну? Правда, иномарку? А какую?
— Мерседес четыреста двадцать в сто двадцать шестом кузове, двухдверный.
— Э-э-э? – только и смог выдавить из себя Рязанов – это, что за зверь такой, даже представить не могу.
— Не напрягай мозги, не представишь. Таких у нас в городе ещё нет. А может и в целом Казахстане. Мне из Германии гонят, под заказ. Вчера перегонщик отзвонился, что уже в пути.
— Охренеть – не сдерживая эмоций, сказал Рязанов — Ну ты, Иваныч, удивил. Я про существование этих перегонщиков только недавно узнал, а ты уже и связь с ними наладил. И даже машину заказал. Как это ты умудрился?
— Блин, Серёга, ты, правда, не от мира сего! Мы же в ГАИ работаем! Эти перегонщики, когда машины сюда завозят, куда в первую очередь бегут чтобы документы на них оформить? А?!
Да они от нас зависят по самую макушку! И этим не воспользоваться грех просто! А ты о них недавно узнал. Ты вообще в ГАИ работаешь или где? Уходи как ты, Серёга, быстрее в уголовку, не занимай зря хлебное место.
— И пойду – обиделся было Рязанов, но тут же остыл – Слушай, Иваныч, а под заказ это как? Ты, получается, говоришь, какую машину хочешь, а они там находят и покупают? И всё? За свои что-ли? Или ты деньги вперёд отдаешь?
— Ну, тут как договоришься. Иногда утром деньги, вечером стулья, иногда наоборот. Я часть денег вперёд отдал.
— Ты с какой целью интересуешься? Тоже машинку прикупить или меня заложить?
— Да брось ты, Иваныч! – в этот раз Рязанов действительно обиделся – Блин, вот почему в нашей конторе так — никто меня толком не знает, но каждый намекает, что я – стукач? Что за люди вообще? Мне — своему не доверяете, а постороннему человеку приличные деньги под честное слово даёте, и человек с ними в Германию едет. А если он просто возьмёт и там останется с вашими деньгами, а? Присвоит денежки и привет! Ну, или машину на ваши деньги купленную разобьет. Или отберут её у него. Я слышал в Польше и Белоруссии вроде как бандиты на дорогах сильно лютуют.
— Кто мои деньги присвоит? Яша-Пэкаэл? – искренне удивился Мутновский – Да он скорее свои отдаст, чем чужие возьмёт. А что до бандитов, так это ты просто Яшу не видел, у него попробуй отбери.
— Что ещё за Яша-Пэкаэл? – с интересом спросил Рязанов, снова забыв по обиду — он, что какой-нибудь финн по национальности? Или прибалт?
— Да какой он к чёрту финн. А прибалт это да — кого хочешь на что хочешь приболтает. С такой то рожей. Пэкаэл – это кличка. Сокращённо – Яша Пинать коня в лицо. Интереснейший тип, скажу тебе. Вечером в тёмном переулке встретишь — заикой останешься. Но человек честнейший и перегонщик от Бога. Так что мерседеса моего он мне пригонит без проблем!
— Слушай, Иваныч – Рязанов никак не мог отойти от удивления – Но такой Мерседес это же куча проблем! Где на этого зверя запчасти потом брать? И бензин наш, я слышал, к таким авто не подходит. Да и это… начальство же увидит и кирдык тебе. Попрут с работы! Мужики наши и советские то машины, кто на жену кто на тёщу записывают, чтобы внимания не привлекать, а тут такая лайба вызывающая. Попрут тебя со службы, Иваныч, как есть попрут, а может ещё и служебную проверку организуют и под статью подведут. Заказал бы просто наши жигули «девятку» новую, я слышал их сейчас из Европы валом сюда гонят, вроде как всякие венгры и восточные немцы теперь на настоящие буржуйские авто пересаживаются, а наши тазики взад толкают. А они говорят в экспортном исполнении просто конфетки.
— Не-е! – упрямо протянул Иваныч — Хочу именно мерседес и именно такой, какой заказал. Это же просто песня. Я его в импортном журнале видел. Не машина — мечта! А за службу я не боюсь, оформлю машину как все наши жену, и все дела. Хотя, знаешь, я тут сейчас подумал… А чего мне собственно бояться, когда у моего друга отец с нашим начальником ГАИ водку пьёт? Думаю, дружбы ради он не побрезгует отца попросить, чтобы тот Фельцману за меня словечко шепнул. И всё, никто меня не тронет. – Мутновский хитро посмотрел на Сергея — Ведь не побрезгуешь, а, Серёга? А я за это с Яшей поговорю, глядишь он и для тебя в Германии тачку какую нибудь подберет недорого. Хочешь?
От неожиданности Рязанов поперхнулся дымом и закашлялся:
— Нет. Не буду я ни с кем говорить и тачка мне не нужна – покраснев выдохнул он –Извини, Иваныч, не умею как ты, как наши. Пробовал. Стыдно все время. Гадом себя считать начинаю.
— Да? — Мутновский глубоко затянувшись в упор посмотрел на напарника — А меня тогда кем?
Рязанов смутился — Иваныч, ну ты это… Я же не про тебя… Чо ты…
— Тьфу! — Мутновский в сердцах скомкал дымящуюся сигарету, отшвырнул её в сторону и достал другую — Что ты повёлся как девочка?! Скажи прямо — «Гад ты, Иваныч! Гад и взяточник! » Говори, не ссы! Это же правда! А на правду я не обижаюсь! Если хочешь знать, я еще пару лет назад сам был таким же, как ты. И таких как я сволочью считал. Да и сейчас считаю. Я, Сёрега, с восемьдесят второго года в партии, между прочим.
— Так ты, что коммунист, Иваныч? — удивился Сергей
— Был. Теперь только числюсь. По ксиве чисто. То есть по партбилету. А вступал по убеждениям. Верил, что можно жить так чтобы всё людям, всё для людей. Всё для страны и со страной. Тогда ведь правда ещё было похоже, что всё так и есть. Не без брака конечно, но в целом идём правильно. Вот и вступил.
А в первый год когда Горбатый генсеком стал и вообще показалось, что сейчас всё то, что перекосило исправим и наладим. Наладили, мать их за ногу! Ещё год-другой и крышка стране. Дебилы!
— Что-то ты, Иваныч, коммунист какой-то морально неустойчивый – улыбнулся Рязанов. – Я думал, что коммунисты должны верить в партию и правительство. Там же небось не дураки сидят, знают, что делают.
— Вот это нас и погубит – вздохнул Мутновский
— Что?
— Слепая вера и исполнительность. Скажут сверху «На коней и алга вперед!». Мы на коней и алга вперед. Скажут «Алга влево!». Мы алга влево. Скажут «Алга назад!». Мы алга назад. И не замечаем, что мечемся из края в край, как дерьмо в проруби. С верой в то, что там не дураки сидят, и знают, что делают. Знают, как же. Ты, что, правда, не видишь, что у Горбачёва, что ни указ, то диверсия чистой воды?
— Ну ты уж загнул , диверсия – улыбнулся Рязанов – где ты диверсию увидел?
— Ты что, Серёга, слепой или дурной? — Мутновский постучал пальцем себе по лбу – Или память отшибло? Забыл, как всё начиналось и не видишь, что теперь получилось? Вот скажи, ты указ о борьбе с нетрудовыми доходами 85-го года помнишь?
— Ну, помню. Только я тогда еще в школе учился. А что с ним не так?
— С указом то? С указом всё так. Я, когда его опубликовали, подумал: «Ну, теперь то всё! Теперь мы всю эту шушеру спекулянтскую, всех хапуг и вороваек к ногтю прижмём. Наведем порядок!»
И что? Как самых опасных спекулянтов коллекционеров почтовых марок пересажали. Бабушек, что у остановок семечками да носками самовязанными торговали, всех под корень извели. Дачников за то, что пытались свои огурцы да клубнику продать, гоняли как собак шелудивых. А потом бац! Новый указ! Даёшь кооперативное движение и частное предпринимательство!
И статья о спекуляции и нетрудовых доходах по боку и вообще вредна. А спекулянты теперь оказывается — коммерсанты и уважаемые люди, чуть ли не надежда нашей экономики. Теперь специально для них каждые выходные улицу Волочаевскую перекрываем чтобы они там своим шмотьем открыто спекулировать могли. Карагандинский Арбат, блин. А мы их еще и охраняем. Нормально да?! — Мутновский зло сплюнул и достал новую сигарету.
— Скажи где тут ум или хотя бы просто логика? А борьба с пьянством и сухой закон – это же вообще не в какие рамки. Это если не идиотизм то точно диверсия чистой воды! Ты фильм «Однажды в Америке» смотрел?
— Смотрел. В видеосалоне в старом аэропорту. Специально с друзьями ездили. Классный фильм. Длинный только. А что?
— А то, Серёга, что там ясно показано, что мафия американская появилась именно благодаря такому же сухому закону какой у нас сейчас! Или ты фильм посмотрел и ничего не понял? Убрали алкоголь из открытой торговли так его сразу спекулянты да жулики к рукам прибрали. Да плюс – если нет водки, то народ обязательно начнёт на замену дурь какую нибудь искать! И всё – попёрла наркота, которую до этого сухого закона большинство граждан только в кино про загнивающий Запад видело. Не поверишь, я пять лет в ментовке проработал, а до этого указа номера статьи за наркоту не знал, хотя она и была уголовном кодексе. А почему? А потому, что даже я мент у нас в городе наркоманов до этой поры в глаза не видел! А теперь эта дрянь расцветает так, что аж страшно! И всё это, Серёга, даёт такие деньжищи, что кого хочешь купить можно, от простого пэпээсника до начальника УВД и своего поставить, через те же деньги. А если кто продаться не захочет, то завалить к чертям собачьим! Это же уму непостижимо – у нас наёмные убийства начались! У нас в СССР наёмные убийства! Просто сюрреализм какой-то! Вот тебе и мафия.
А теперь подумай – те в Кремле, которые, как ты говоришь, не дураки, они, что когда такие тупые решения принимали, не знали, что этим кончится? Они, что в своих высших партийных школах историю «загнивающего капитализма» не учили, что сейчас ровно то же самое плодят, что в Америке в тридцатых было, а?
Вот тебе и «не дураки сидят». Хотя нет. Один дурак там все-таки есть. Самый главный. Дурак в окружении предателей, которые суть момента уловили и его дурацкими указами пользуются. А может и сами эти указы ему нашёптывают.
И главное смотришь, ну вроде свои, наши люди. Такие же и те же, что и раньше, а присмотришься — не такие и не те. Чужие.
— Ага. Чужие — пошутил Рязанов пытаясь как-нибудь сгладить нарастающее напряжение разговора — Ты еще скажи инопланетяне.
— Да уж лучше бы инопланетяне! — Мутновский прикурил новую сигарету — С ними было бы хоть понятно — раз зелёный и с рожками значит не наш, верить нельзя, нужно гнать на свою тарелку и пинать туда откуда прилетели. А с этими хрен понять, как бороться — рожи рязанские, паспорта советские, по партбилетам коммунисты, а на деле.. Да, к примеру, на того же Егора Гайдара глянь: рожа лоснится вот-вот от жира треснет, а туда-же, радетель за народ. Хотя с его профиля только повзрослевшего Мальчиша-Плохиша рисовать, который Кибальчиша за ящик печенья буржуям продал. И нас продаст! Продаст, помяни моё слово! Раз уж он память о деде своём геройском продал. На его имени и заслугах во власть въехал, и его же и продал. И все там такие! Не наши они. Не советские.
— Ну, прямо уж так и не советские? – возразил Рязанов – А какие тогда?
— А вот такие, как я сейчас. Сгнившие изнутри. Не о правде, не о народе или законе думают, а о том, как народ развести, как лохов последних. И разведут. Уже развели! Они нас сейчас из недостроенного социализма в дикий капитализм толкают. А при капитализме, Серёга, как известно, деньги решают всё. Будут деньги — будешь чувствовать себя человеком. В мерседесе, красном пиджаке и с дорогой сигарой. А нет — твоё место пешком в автобусе, а твое курево — окурок с остановки.
Так, что совести твоей, Серёга, цена нынче три копейки. Вредна она сейчас. Сейчас нужно капитал накапливать. И чем больше, тем лучше, чтобы в нужную минуту отскочить в сторону, прикупить домик в Ялте и жить себе сытно и спокойно, поплевывая на все эти крысиные бои. — Мутновский снова зло сплюнул — Ладно. Всё. Чего я тебе тут политинформацию читаю? Ответь лучше, поговоришь с отцом, чтобы он за меня перед Фельцманом словечко замолвил?
— Сказал же «Нет», Иваныч! – занервничал Сергей – ты, что меня принуждаешь? Скажи ещё, Вику встречать не отпустишь, если не соглашусь! Не отпустишь, я так уйду! Можешь даже настучать! Пусть хоть увольняют! Коммунист-шантажист, блин!
— Что ты баба чтобы тебя принуждать? – усмехнулся Мутновский – Да и с таким блатом, как у тебя за какой-то несчастный прогул никто тебя не уволит, хоть стучи на тебя хоть не стучи. Мелочь это. Для хорошего шантажа не годится. Но есть ведь за тобой и похуже грешки, да? Ангел ты наш непорочный…
— Это какие? – напрягся Рязанов
— Какие? — Мутновский выпустил струйку дыма, и хитро прищурившись сказал, пародируя картавость вождя мировой революции,
— А вы, батенька, правда думаете, что партии неизвестно, как вы похитили две коробки заокеанских фруктов у простого советского водителя? Или может вы думаете, что никто не в курсе, что вы из ГАИ не уходите только потому, что кое-кому из коллег денег задолжали за халатно утраченное вами чужое имущество в виде жезла милицейского-полосатого, фактически табельного оружия сотрудника ГАИ? И, кстати статью семьдесят четыре УК КазССР о незаконных валютных операциях тоже пока никто не отменял. Должок-то небось в долларах отдавать собираетесь? А, гражданин Бананов? Так что есть за что вас прищучить, дорогой товарищ! Ещё как есть!
— Ну, блин!- Рязанов от неожиданности аж вздрогнул — доложили всё-таки.
Сержант Сергей Рязанов
Минувшей зимой, перед самым Новым Годом Рязанов с напарником лейтенантом Петровым остановили на обьездной трассе большегрузную фуру-холодильник. Для Рязанова это был пятый день работы на трассе. Для Петрова пятый год. Петров был недоволен. Среди коллег про Рязанова ходили слухи, что денег он не берет. Вообще не берет. И потому Петров был уверен, что последнее дежурство перед праздниками безнадежно испорчено. Поскольку с таким напарником нормально «рубануть капусты» явно не получится.
Но с кем работать в паре решал не он, а руководство. И хочешь — не хочешь, а работать надо. И Петров кипел, но работал. Хоть и чисто формально. Можно сказать автоматически. Вот и фуру эту он тормознул без всяких особых мыслей, скорее по привычке, из охотничьего азарта. Придраться было, в общем-то, не к чему, но ушлый Петров с ходу сочинил байку про ориентировку о похищенных с Карметкобината пяти тоннах металла и потребовал у водителя открыть фуру для проверки.
Лучше бы он этого не делал. В тот миг когда ворота фуры распахнулись на промёрзшие в мрачной зимней ночи души гаишников обрушилось знойное заокеанское лето.
Фура оказалась под завязку груженной бананами, в коробках по двадцать килограмм. Увидев это великолепие, Петров сглотнул слюни и потребовал документы на груз. Когда водитель направился к кабине за накладными, Петров последовал за ним, а Рязанов остался перед распахнутыми воротами рефрижератора один на один с десятью тоннам бананов.
Дальнейшее Рязанов помнил смутно. Как пишут в детективных романах «Смеркалось…» На улице мело. Снежинки залетали в фуру и нежно покрывали глянцевые коробки, источавшие немыслимый тропический аромат. Через два дня на планете наступал Новый год. У Рязанова дома стояла ёлка, увешанная сияющими игрушками и увитая гирляндой. В холодильнике ждало своего часа шампанское. В шкафу были спрятаны подарки для жены и принцессы-дочки. Но вот с фруктами было не очень. Пару килограмм яблок и кило апельсинов — это всё что удалось добыть Рязанову на охваченном предпраздничным ажиотажем рынке. А бананов не было. Да и быть не могло. Это чудо только-только начало появляться на прилавках советской торговли. И до этой минуты все знания Рязанова об этом фрукте заключались в строчке из какой-то дурацкой песенки: «В Москве бананы-дефицит! За ними очередь стоит! Хочу банан! Хочу банан!».
А сам Рязанов и вкуса то их не знал. Но дело было даже не в этом. Дочка… Он вдруг ясно увидел полные восторга глаза своей маленькой принцессы держащей в руках эти сказочные плоды. Бананы на Новый год, чем не сказка для ребенка в этом сером унылом городе?
И, совершенно неожиданно для Рязанова, любящий отец победил в нём принципиально честного инспектора. За несколько секунд две коробки перекочевали из фуры в гаишное авто и заботливо укрылись лежавшей на заднем сиденье форменной шинелью. После чего Рязанов проворно закрыл ворота фуры и крикнул в сторону Петрова с водителем:
— Николаич! Вызов! На бугре ДТП с возгоранием и пострадавшими! Нам сказали, срочно туда! Отпускай человека! Погнали!
— Тьфу, ты — расстроенно сплюнул Петров, тоже хотевший бананов, но еще не придумавший как грамотно их экспроприировать — Повезло тебе, мужик! Езжай. — Петров отдал водителю документы, и почти бегом бросился к машине.
— И правда, повезло — сказал вслед удаляющейся гаишной «канарейке» водила и проверив закрыты ли ворота фуры полез в кабину.
— Рязанов придавил газ, и машина перевалила за бугор. И в этот момент Петров учуял расползавшийся по салону терпкий запах бананов.
— Чё за хня?! — с удивлением произнес он и обернулся на заднее сиденье, где в полутьме отсвечивали коробки, слегка прикрытые рязановской шинелью. — Твою мать! Серёга! Ты всё-таки сделал это! Ну, красавчик! Ну, сукин сын! Да ещё две коробки?! Ай, молодца! А мне говорили, ты вроде такой честный, что аж больной. А ты вона, какой шустрый! Чё пополам? По коробке на каждого?
— Ну да.. — Рязанов покраснел, но в темноте это было не заметно. — Только это.., Владимир Николаич, нашим не говори, ладно?
— Само собой! — радостно согласился Петров, открывая ближайшую коробку — Им скажи — разнесут по всей конторе. Да ещё делиться запаришься!- он достал отливающую матовой желтизной банановую гроздь и принюхался — Ай, лепота! Ай да Серый! Ай да сукин сын! … Так, что там на бугре? Сильный «бумс»?
— Нет там ничего. Придумал я. Чтобы повод был быстро уехать.
— Да ну?! Ну, ты голова! А говорили — тюфяк! Ты знаешь сколько сейчас кило бананов стоит? — Петров ещё раз втянул ноздрями сладкий банановый запах и вдруг, положив гроздь на колени, озабочено завертел головой в разные стороны, одновременно хлопая себя по поясу — Слышь, Серег, а ты жезл мой не видишь? Он же вроде у тебя был?
— Бли-и-ин… — Рязанов резко свернул к обочине и нажал тормоз — Он отчетливо вспомнил, как положил жезл на пол фуры когда вытаскивал из нее коробки с бананами. Он вспомнил, как закрывал ворота. Но чтобы он забирал жезл, он не помнил. — Владимр Николаич, я, кажется, его в той фуре оставил. Внутри. Когда коробки таскал.
— Останови- изменившимся голосом сказал Петров, хотя машина уже стояла — Значит так, Серёга, сейчас я выйду покурю, а ты поищи внимательно по салону. И найди. Не знаю где: под сиденьем, под ковриками, под капотом, в багажнике, но найди! У тебя пять минут. Когда вернусь, я очень надеюсь, что ты вернешь мне мою волшебную палочку в целости сохранности. Якши? — Петров зло бросил гроздь бананов на приборную панель, достал сигареты, и вышел из машины, хлопнув дверью.
— Вот же, чёрт! — ошарашенно подумал Рязанов — Как же я так лоханул то? – То, что жезл Петрова уехал в фуре с бананами Сергей уже не сомневался. — Где же мне теперь такой-же достать ? Петров же меня живьем сожрёт.
Жезл у инспектора Петрова был знатный — не какая то деревянная палка, которые были у большинства местных гаишников, а заводской жезл-фонарь светящийся в темноте. Таких в управлении ГАИ было всего несколько, но выдавали их только по особым случаям, например при приезде в город каких-нибудь важных лиц. А так они постоянно хранились в ХОЗО. У Петрова этот жезл был свой собственный. Говорили, что он получил его в подарок от начальника военной автоинспекции за то, что не стал изымать права у его оболтуса сына попавшегося пьяным за рулем. Другие инспекторы неоднократно просили Петрова его продать предлагая не плохие деньги, но Петров неизменно отказывал, отшучиваясь, что это палочка не простая а волшебная, а волшебство не продается. В общем, проблема вырисовывалась не очень приятная. Знакомых в ВАИ или среди своих сослуживцев имеющих возможность достать такой-же жезл у Рязанова не было, а достать его было необходимо, поскольку Петров бы от него не отстал. Впрочем, Рязанов еще не подозревал, что всё было намного серьёзнее.
— Ну что, нашёл? – спросил, садясь обратно в машину покуривший Петров
— Да нет его здесь — виновато забормотал Рязанов — Там он остался, в фуре.
— Точно?
— Куда уж точнее.
Петров задумчиво посмотрел на лежавшую на панели гроздь бананов, не торопясь отломил самый большой, оголил с него кожуру и внимательно разглядывая банановую мякоть произнес:
— Да уж. Здравствуй, жопа новый год…
— Да ладно, Владимир Николаич — засуетился Рязанов — Хотите я у вас его по тройной цене куплю, а? И бананы обе коробки ваши.. А?
— Бананы, говоришь? — Петров повертел очищенный банан в руке и даже не надкусив выкинул в окно — Нет, Серёга. Я не могу себе позволить есть такие дорогие фрукты.
— Ну вот! Раз они такие дорогие, — воодушевился Рязанов — то вам от меня и деньги за жезл, сколько скажете, и бананы подарок в качестве извинения.
— Ты не понял, Серёга — с какой-то странной грустью сказал Петров – знаешь, во сколько эти бананы нам, вернее тебе, обошлись?
— Во сколько?
— Пятьсот долларов. Пятьсот зелёных североамериканских долларов. Как отдавать будешь?
— Ты что, Николаич — ошалел Рязанов — Какие, нафиг, пятьсот долларов? Я чё всю фуру к нам перегрузил? Этим двум коробкам цена максимум моя зарплата! Да и кому отдавать? Водила, даже если хватится, думаешь, жаловаться побежит?
— Да не водиле отдавать, Серёга, а мне! Мне! Пятьсот баксов, плюс стоимость жезла.
— Да какие пятьсот баксов, Николаич?
— Такие! Те, что я а жезле прятал. В рукоятке, в отсеке где батарейки. Я ведь, Серый в Германию на пмж собираюсь. Вот валютку и прикупаю с леваков наших. Сегодня только обменял, что за последнее время заработал. А прятать куда? В кармане носить сам понимаешь — вдруг проверка какая или «хлопушка» и всё — статья, срок, режим. А в жезл никто не полезет, проверено. В общем, и денюжки при мне и никто не догадывался. А тут ты… Мальчик-бананан, блин!
— Николаич, ну я же не знал! Знал бы, так из рук бы не выпускал! Слушай, а может, догоним, а? Давай ща по рации мужика крикнем, кто увидит — тормознёт, а мы подскочим и заберем твою волшебную палочку, а?
— А, давай! — зло ответил Петров — Мужикам, крикнем, они тормознут, а мы подъедем и скажем: — Извините, гражданин, мы, когда у вас из фуры бананы воровали, случайно там свой жезл оставили, а в нём пол-тыщи баксов, которые лейтенант Петров у таких как вы оттопырил. Так? Не ну а чо? Нормальный вариант! Водила наверняка с понятиями, мы ему назад бананы, он нам жезл и никому ничего не расскажет, да? Ну и наши тоже никому не стукнут, как мы с тобой за фурой по городу гонялись, чтобы украденные бананы вернуть. Так?
— А, что делать то тогда? — поник Рязанов.
— Что делать, что делать… Сухари сушить. Копи деньги, Серёга. Считай на тебе долг. Срок два месяца. Всё. Заводи, поехали.
Меньше чем через месяц Петров проболтался об этой долларово-банановой опупее кому-то из своих коллег. А те, само собой не смогли удержать в себе столь феерическую историю. И байка пошла гулять по дружному гаишному коллективу обрастая дополнительными подробностями, в которых Рязанов всё таки пытался догнать уехавшую фуру, объявлял план «Перехват», требовал от оперативного дежурного выставить дополнительные посты и блокировать выезды из города, запрашивал помощь местных военных, перегораживал камазами трассу, и едва не расстрелял из табельного оружия случайного водителя похожей машины, но благо промахнулся поскольку с такого то придурка какой стрелок?
При этом, от долгих пересказов, пятьсот долларов превратились в пять тысяч, две коробки в дюжину, а самого Рязанова посвящённые в эту историю за глаза стали звать Банановым.
И только начальство на Серёгино счастье каким-то чудом осталось в неведеньи.
Капитан Мутновский и Сергей Рязанов
— Ну так что – Мутновский в упор посмотрел на Рязанова — скажешь отцу чтобы замолвил за меня словечко перед Фельцманом? А я соответственно: никому, никогда, ничего про тебя и бананы, особенно Фельцману, а?
Лицо Рязанова стало похоже на перезрелый помидор – Ну и сволочь же вы, товарищ капитан! — руки его задрожали, он полез во внутренний карман кителя и достал служебное удостоверение – Возьмите! Отдайте Фельмцану! Скажете я уволился! — он бросил удостоверение на капот машины и повернулся, и сделал шаг, намереваясь уйти.
— Стой! – почти крикнул Мутновский — Да стой, тебе говорю! Пошутил я! Не надо никого не о чем просить! Я сам всё прекрасно решу! Да стой, ты!
Рязанов замер. Мутновский подошёл к нему и обнял за плечи.
– Пошутил я, Серёга! Пошутил! Забери удостоверение и забудем. И давай без этого «товарищ капитан». При гражданских или начальстве так ко мне обращаться будешь. Хорошо? А между нами я тебе просто Иваныч. Можно даже Лёха.
Не-е- успокаиваясь сказал Рязанов – «Лёха» — это перебор. Мне так вас называть воспитание не позволяет. Вы же меня старше и по званию и по возрасту.
— Не «вас» а «тебя» — поправил Мутновский – Хорошо, «Иваныч» тоже нормально. Ну что, мир?
-Мир.
-Ну, вот и славно — Мутновский улыбнулся и протянул Рязанову его удостоверение – Езжай, давай с Богом, время уже.
— Ладно, пошёл. — согласился Рязанов окончательно успокоившись, и уже было повернулся в сторону остановки как взгляд его уперся в сияющие на солнце золотые купола храма
— Кстати, о Боге — вдруг сказал он — Иваныч, вот ты мне тут про буржуев, про совесть говорил, меня за банан эти долбанные упрекал а то что ты сам прямо перед храмом взятки с людей вымогаешь тебя не пугает? Грех ведь. Не боишься, что Бог накажет?
— Ты чего, Серёга, с дуба рухнул? — удивился Мутновский — я же партийный атеист, для меня Бога нет, кто меня накажет?
— Ну… кто то там да есть — поднял глаза вверх Сергей — вот тот и накажет.
— Всяко может быть — Мутный вслед за напарником тоже посмотрел в небо — Только не факт, что там есть именно тот, кому этот храм построен. Может там для каждого тот Бог в которого он здесь на Земле верит.
— Гы-ы-ы – протянул, улыбаясь Рязанов — тогда, Иваныч, я тебе не завидую!
— Что так? — удивился Мутновский
— Ну, представь, попадаешь ты туда — напарник опять посмотрел на небо — а там тебя встречают лично товарищ Сталин, с товарищем Берией! Не страшно?
— Смешно – Мутновский задумчиво посмотрел на тлеющий кончик сигареты и щелчком стряхнул с неё пепел — Нет. Не страшно, Серёга. Наоборот, буду только рад.
— Рад? Чему? Тебе ж там каждую копеечку которую ты с бедных водителей выжал припомнят, в счёт выставят и к стенке за это поставят. Ну, или какая там самая страшная кара у них для таких как ты мздоимцев придумана.
— Таких как мы, Серёга — поправил напарника Мутновский — Таких как мы. Нас, Серёга, если по совести, и надо к стенке ставить. Надо. И поэтому если такое случится, я буду только рад. Потому что товарищ Сталин был может и жесток, но справедлив. И я уверен, что окажись там – Мутновский ткнул сигаретой в сторону проплывающего облака — именно он, то в одном ряду со мной будут стоять все эти гниды ползучие, которые сейчас мою страну на куски рвут. А ради такого я готов сам хоть сейчас к стенке встать.
— Эк, Иваныч, ты завернул — несколько растерялся Рязанов — прям взяточник-патриот. Тебя послушать так ты за какую-то абстрактную справедливость готов жизнью пожертвовать что-ли? Тогда это я тебя должен спросить, что ж ты такой патриот в ГАИ пошёл работать? Или может это понты просто? Разводишь меня как пионера на линейке? Жизнь, мол, отдам за Родину, за справедливость. А вот сейчас нарушитель какой на дороге появится и рванёшь ты с него деньгу вышибать. И куда денется твоя справедливость. Что не так что-ли, а, Иваныч?
Вот как твои взятки уживаются в тебе с твоим желанием жизнь за справедливость отдать? Напополам не рвёт? Я, например, вижу, что не рвет. Сидишь целый. Значит врёшь ты всё, Иваныч. Врёшь. Потому, что как взятки ты берёшь я видел, а вот чтобы ты жизнь за кого-то отдал – нет. Но сказочку мне зачесал знатную: про буржуев, капитализм, коммунизм… Я почти поверил. Да ты, Иваныч, просто оборотень!
— Ух ты – удивился Мутновский – подловил прям.. Тебе точно надо в уголовку опером идти. Раскусил! В корень зришь. Да, деньги я беру и брать буду, а вот жизнь за кого-то отдать это, теперь, крепко подумаю… Тут ты прав. Но вот почему? Может, потому теперь нет ради кого? Пусть и жизни моей цена копейка, но даже на эту копейку достойных нет. Был единый народ, где человек человеку друг товарищ и брат, а теперь нет. Теперь каждый сам за себя. И жизнь теперь у каждого своя и карман. И делиться этим с кем-то нет никакого смысла.
— То есть теперь жизнь свою ты за идею народ и страну отдавать не собираешься?
— Нет, Серёга, не собираюсь. Не за кого.
— Совсем? А за близких? За жену например?
— Близкие, жена — это другое
— А за меня например?
— За тебя?! — от неожиданности Мутновский закашлялся поперхнувшись дымом — Ты чего, Серёг? За тебя то с какого перепугу? Ты значит за меня даже словечко отцу замолвить не хочешь, а я за тебя жизнь? Э, нет, самопожертование и идеи кончились. Теперь каждый сам за себя, а я теперь оборотень. Где ты видел чтобы оборотни не пойми за кого свою жизнь отдавали?
— Забавно — усмехнулся Рязанов
— Что забавно?
— Получается, взяточник-гаишник убил в тебе коммуниста-идеалиста?
— Получается так, – вздохнул Мутновский – только ведь взяточником из коммуниста я же не по своей воле стал. Это не ко мне претензии. Это в Кремль. В какое они меня дерьмо макнули то и получили.
— Ага. Ты ещё скажи: «Не мы такие — жизнь такая»
— Можно и так сказать. Знаешь, я ведь в ГАИ тоже случайно попал. Политех наш закончил по организации дорожного движения, вот и распределили. Сначала чисто технарем был даже не аттестованным , за светофоры отвечал, за перекрестки. Работа нравилась, деньги как то и не нужны были особо. Что мне одному то? Зарплаты хватало. А тут вдруг – бац! — перестройка эта. Всё смешалось. А я, как назло, жениться надумал. Жену свою нынешнюю встретил. Ну и понеслось. Шоколадки, букеты, кино. Как в песне: « Кольца и браслеты, серьги и жакеты разве-ж я тебе не покупал..» – неожиданно напел Мутновский
— И так мне понравилось видеть, как она радуется, как у неё глаза блестят, когда я ей подарки дарю, что волей неволей о деньгах стал думать. А хорошие подарки хороших денег стоят. У её подруг, что не ухажёр то крутой какой-нибудь из новых хозяев жизни. То кооператор, то сынок директора пивзавода. У всех деньги, шмотки, тачки. И только я не пойми кто с зарплатой инженера. Вот так и вышел на большую дорогу, как соловей-разбойник. Сижу, свищу с проезжающих дань собираю. И всё бы ничего, но деньги, Серёга, такая штука – чем их больше у тебя появляется, тем больше их тебе не хватает. Сам не замечаешь как становишься из маленького такого комарика который кровь из народа сосёт, сначала пиявкой а потом и вовсе упырём. Сложно остановиться. С хорошими деньгами жизнь такой сладкой кажется, что… В общем и мысли нет её за кого-то отдать. Даже за кого-то конкретного, кого лично знаешь, а уж за абстрактное человечество и тем более. Коммунистическая идея, Серёга, — это идея бессребреников. Пролетарская идея. А я уже к ним не принадлежу. Я теперь иду прямой дорогой в средний класс, кстати, согласно последнему курсу партии. Так что, прав ты, Серёга – Не мы такие – жизнь такая.
Ладно, надоел ты мне что-то. Тебе на аэропорт не пора? Во сколько твоя Вика прилетает?
— В двенадцать двадцать.
— Ну вот и вали по тихому, а то опоздаешь. Кстати, а что нашего сопровождения не будет? Дети же группой.
— Не знаю, Иваныч — пожал плечами Сергей — я Вику спрашивал, подавали заявку или нет, она говорит, что начальство решило не подавать. Вроде раз из аэропорта в город пассажиров с рейса специальный портовский автобус повезёт, то можно под этим соусом денежки сэкономить, и отдельный автобус не заказывать и наше сопровождение не запрашивать. Жлобы, что с них взять.
— То есть вы точно на портовском автобусе приедете?
— Ну да. Или 365 номер или 718. Ну ты то эти автобусы знаешь — красные такие Икарусы. Они тут каждый день туда-обратно катаются.
— Знаю. . Ты тогда вон там, после перекрёстка, автобус останови, а я подъеду и заберу тебя с твоими сухофруктами. — сказал Мутновский – Ну всё, езжай уже, встречай своих красавиц. А мне работать надо. Капусту рубить, граждан обирать. В конце концов я оборотень или где?
Кульков Иван Фёдорович
Иван Кульков опаздывал на свадьбу сына. Опаздывал безнадёжно. А тут ещё этот гаишник.
— Командир – Кульков заискивающе глянул в глаза капитана – а может, предупреждением ограничимся? Ну, ведь не красный же сигнал был. Жёлтый только. Можно сказать даже моргающий зелёный. А у меня у сына свадьба через полчаса, понимаешь? Тороплюсь. Свадьба, понимаешь? Такое дело, голова кругом!
— Если голова кругом вообще за руль садиться нельзя! Или ты хочешь свадьбу своего сына превратить в чьи-нибудь похороны? — бесстрастно ответил Мутновский.
— Да какие похороны! Я — профессионал. У меня тридцать лет стажа!
– То есть дтп совершил бы профессионально, да? А может ты уже и выпил на радостях, а? Ну ка дыхни! – Мутновский достал из бардачка лист бумаги, и свернув его в трубочку поднёс к лицу Кулькова.
— Блин, попал – поник Кульков – ну кружку пива только. Вот те крест, командир! Кружка пива! Ну что мне эта кружка? Ни в одном глазу! Только запах и всё!
— О-о-о – сурово протянул капитан – Да ты приезжий пассажир. Лишение прав, однако.
— Да нельзя меня прав лишать! Я же всю семью кормлю! Дальнобойщик я! — разнервничался Кульков – Давай договоримся, а, командир! Ну, человек ты или нет? Меня на свадьбе сына ждут! Сам представь моё положение.
— А я представил – спокойно ответил Мутный – хреновое твое положение – и на свадьбу не успеешь и без прав останешься, и машину твою сейчас на штрафстоянку отгоним. И взятку ещё предлагаешь сотруднику при исполнении. Впух ты, земляк. Хорошо впух. – Мутновский достал из бардачка бланк протокола. — Ну что, протокольчик составим?
— Командир, не губи, а?! Ну какое лишение, какая штрафстоянка, какая взятка? Давай так: вот четвертной и разбегаемся, а? – Кульков полез в карман и достал двадцатипятирублёвую купюру.
Мутновский покосился по сторонам – Не-е, земляк! Двадцать пять оно конечно деньги, но за такой залёт этого мало.
— Ну, нету больше, командир!
— Ну, нету , так нету. – Мутновский, сохраняя равнодушный вид, поднёс к протоколу ручку — По какому адресу проживаете, товарищ водитель?
— Чёрт с тобой! — сплюнул в открытое окно Кульков – слушай, у меня есть сто баксов, Возьмешь? Но они одной бумажкой, сдачи бы надо.
— Сто баксов? – величина названной суммы внезапно вместо азарта вызвала у Мутного неясное чувство тревоги. Он завертел головой оглядывая пространство вокруг. На улице шла обычная жизнь. В храм неторопливой струйкой стекались прихожане, в основном бабульки и женщины неопределённого возраста, в кафе напротив обедала пара посетителей, около заправки стоял фургон водоканала. Ничего подозрительного не было. На всякий случай Мутновский ещё раз посмотрел на стоявшую рядом на обочине «Волгу» Кулькова которую он тормознул две минуты назад. «Волга» была пуста.
— О какой сдаче ты говоришь? Я что тебе сберкасса? А доллары настоящие? Дай-ка гляну.
— А какие же ещё – облегченно вздохнув от понимания, что торг начался, сказал Кульков – На, проверяй. А сдачу я могу и в рублях взять .
— Ну ты наглец! – Мутновский взял купюру и посмотрел её на просвет – а ты где и взял-то?
— А тебе какая разница – расслабился Кульков, окончательно уверовав , что права спасены – Давай по сдаче решать. Мне конечно для хорошего человека денег не жалко, но сам понимаешь, у всего есть определённый тариф и мы оба его знаем.
— Знаем, знаем — подтвердил Мутный внимательно рассматривая купюру – так, где взял-то?
— Не поверишь, командир – хохотнул Кульков – твои братья, гаишники на новый год подарили!
— Чё? – Мутновский удивленно повернулся к Кулькову – Ты точно только одну кружку пива выпил?
— Да, правда, командир! – с жаром начал Кульков – и про пиво и про доллары! Вёз я перед Новым годом десять тонн бананов из Москвы. А на обьездной тормознули меня двое твоих коллег. Хотя я и не нарушил ничего. Но они — то да сё, слово, за слово, давай, говорят документы на груз. И пока я документы из кабины доставал они у меня из фуры две коробки бананов спёрли!
— Не может быть! — вырвалось у Мутновского — Так не бывает!
— Да вот те крест, начальник! – Кульков – перекрестился глядя на сияющие купола храма. – Две коробки бананов сперли, а жезл свой в фуре в спешке забыли! Ток не такой как у тебя – палка деревянная. А реальный такой жезл. Заводской, светящийся. Я таких тут, у нас, и не видел никогда. Только в Москве у регулировщиков возле Кремля.
— И что дальше было?
— А ничего. Приехал я на разгрузку. Двух коробок бананов не хватает, а вместо них палочка ваша волшебная лежит. Сначала я ой какой злой был на твоих дружбанов! Мечтал чтобы они подавились этими бананами! Лопнули чтобы! С меня же за эти две коробки высчитали денег как за новые покрышки для моей «Волги». По рыночной стоимости.
Я эту палку от злости чуть об чью-то голову не расколотил. Но потом поостыл, отдал сыну младшему играться. А чё – она светится. Можно с ней вместо фонаря ночью в сортир ходить . У меня же дом то свой. Двор большой.
— Ну и что дальше то? – нетерпеливо сказал Мутновский – Ты же про доллары говорил!
— А я и говорю. Сынка мой в тот же день этот жезл раскрутил. Посмотреть какие там батарейки.
— И?! — Мутновский замер в предвкушений давно известного ему финала.
— Что «И» ? А там вместе с батарейками триста баксов! Вот тебе и «И»!
— Пятьсот! – выпалил капитан
— Ты чё, командир? – удивился Кульков – Я же сказал – триста!
— Вот же, сука… — Мутновский прекрасно помнил, как Рязанов рассказывал, что Петров утверждал будто в жезле было спрятано пятьсот. И теперь чтобы собрать Петрову эти пятьсот Рязанов ежемесячно откладывал чуть не половину своей зарплаты.
— Не, командир – ухмыльнулся Кульков – я, когда эти баксы увидел, совсем другое подумал.
— Что?
— Ну, если без мата, то «Обалдеть! Есть же Бог на свете!»
— И всё?
— Не-е.. Ещё приятного аппетита пожелал корешам твоим. – Кульков откровенно издевательски заржал.
— Ну, ты это – оборвал его Мутновский – полегче на поворотах. Он на секунду задумался. – А знаешь, что, уважаемый, сдачу я тебе не дам.
— Как это? – Кульков изменился в лице – Ты что, начальник? Сто баксов даже за лишение прав реально перебор. Не по совести это!
— Всё по совести! – жестко ответил Мутновский – У тебя еще целых двести долларов остается ! С тебя за бананы на много меньше высчитали. Что не так?
— Вот вы…..- начал было Кульков
— Что мы? – темнея лицом, спросил капитан
— Нет, ничего – Кульков с сожалением посмотрел на купюру в руках Мутновского и махнул рукой — Да чёрт с ними! Забирай! Как пришли, так и ушли! Всё равно от этих баксов одни неприятности.
Старший разведчик Огурцов
Когда Огурцов допивал второй стакан кофе под курткой негромко пискнула «Кайра» — портативная радиостанция для скрытого ношения. Кто-то из группы Огурцова этим коротким сигналом предупреждал о том, что хочет выйти на связь, давая Огурцову время, в случае необходимости, сменить своё местоположение, чтобы можно было вести разговор не привлекая внимания посторонних. Огурцов отодвинул опустевший стакан, достал из кармана пачку сигарет, и повертев её в руках, встал и не спеша направился к выходу.
Зайдя за кафе Огурцов закурил, и, сунув, в месте с пачкой сигарет, правую руку в карман пиджака нажал на кнопку находившейся в кармане тангетки.
— Первый на связи.
— Первый, я четвёртый — раздался из микрофона под воротником голос Болика – Только что Мутный получил от водителя купюру, кажется доллары.
— Кажется или доллары? Куда спрятал, видели?
— Ещё не спрятал, рассматривает на свет. Да точно доллары. Сотня одной купюрой.
— Первый я второй – вклинился в разговор голос капитана Самойлова – Это бинго! Считаю нужно срочно сообщить инициатору. Пусть присылают оперов. Мутного надо прямо сейчас брать, пока валюта при нём. С такой суммой он сядет без вариантов.
— Второй, я тебя услышал. Ждите команды – я думаю – ответил Огурцов – Четвёртый! Факт поучения долларов на пленку зафиксирован? Качество будет?
— Всё зафиксированно! Качество ожидаем как на картине в Эрмитаже!
— Принято. Продолжайте наблюдение. Ждите команды. – Огурцов затянулся сигаретой и негромко сказал сам себе: Ну, вот и всё, бывший капитан Мутновский, с такого материала тебе не соскочить. Сейчас я докурю и будем заканчивать твою сладкую жизнь. —
Но докурить он не успел,
— Первый, первый — снова проснулась рация — По гаишному каналу ориентировка.
Капитан Мутновский
— Внимание всем! Внимание всем! — равнодушным голосом вокзального диктора захрипела рация — В поселке Победа угнан автомобиль Камаз, госномер 37-14 КГА. Угонщик — житель совхоза Победа Павлов Сергей Витальевич 1963 года рождения. По информации местного участкового, находится в состоянии сильного алкогольного опьянения. Вероятнее всего направляется в сторону Юго-Востока. При обнаружении принять меры к задержанию.
— От тебе бабушка и Юрьев день! — оторвавшись от разглядывания долларов недовольно сказал сам себе Мутновский и машинально посмотрел влево на дорогу ведущую из совхоза Победа.
-Твою ж мать! – Он внезапно почувствовал, как на спине выступили капли пота. На горизонте отчетливо вырисовывался силуэт несущегося на большой скорости Камаза. Профессиональный глазомер ясно говорил Мутновскому, что эта махина будет на перекрестке минуты через три-четыре. Мутновский повернул голову в сторону перекрестка и обмер. Со стороны аэропорта на перекресток въезжал красный Икарус. Капитан автоматически отметил номер 718. Мысли сорвались и понеслись галопом как мустанги к обрыву: — Аэропортовский. Серега. Вика. Дети. Сейчас остановится! Нет! Проезжай! Проезжай! —
Доллары выскользнули из пальцев и ненужным фантиком полетели куда-то под ноги.
— Проезжай перекресток! — хотел заорать капитан, но понял, что никто его не услышит. Автобус сбавлял скорость, прижимаясь к обочине. Слева неотвратимо рос силуэт несущегося Камаза.
— Из машины… — внезапно охрипшим голосом сказал Мутновский Кулькову не отрывая глаз от приближающегося грузовика.
— Не понял — растерялся Кульков – а права?
— Пошёл на хрен из машины! — заорал Мутновский, перегнулся к ручке пассажирской двери, открыл её и одним толчком выпихнул Кулькова за борт. Следом вылетели его права и техпаспорт. Кульков ещё падал в придорожную пыль а служебные жигули Мутновского визжа резиной уже закладывали отчаянный левый поворот на встречу Камазу.
— Идиот! Я на тебя заявление напишу! — поднимаясь на ноги закричал вслед Кульков — Костюм испортил!
За его спиной из остановившегося Икаруса выходила девочка Оля с большим яблоком в руке. Из окна автобуса махали руками её подружки. Ничего не подозревающие Рязанов с Викой выволакивали из салона тяжеленые сумки.
Мутновский давил на газ. Когда жигули оказались примерно посередине между автобусом и камазом, он резко сбросил скорость, и нажимая педаль тормоза вывернул руль перегораживая дорогу. До камаза оставалось метров двадцать. И ничего уже было не изменить: ни сдать назад, ни выпрыгнуть из машины.
— Остановись, утырок!- заорал Мутновский — Тормози, сволочь!- но он уже знал, что Камаз не остановится. Он знал это с той секунды когда понял, что водитель грузовика давно уже видит его раскрашенную в канареечные цвета машину. Видит, но скорости не сбавляет. И значит, если его сейчас не остановит машина Мутновского, то тогда его остановит только борт автобуса. С детьми, яблоками, и принцессами Серёги Рязанова.
— Господи, прости! — сказал Мутновский и закрыл глаза.
Камаз сходу ударил жигули в правый бок, подмял их под себя и пропахав в таком положении несколько метров остановился. Вместе с ним остановились время и мир. Только ветер играл разноцветными купюрами уже никому не нужных денег вылетевшими при ударе из развороченных гаишных жигулей, да в наступившей тишине беззаботно стрекотали кузнечики.
Потом заскрежетала дверь, и из кабины камаза вывалился неопрятный, небритый парень. Он окинул оловянным взглядом последствия аварии, махнул рукой и шатаясь побрел куда-то в степь. Со стороны перекрестка бежал Рязанов и люди Огурцова.
Старший разведчик Огурцов
— Товарищ майор, — закуривая, спросил Самойлов — а что теперь с материалом на Мутного делать? В контору передать?
— Что? — не отрывая взгляда от искореженного гаишного жигуля переспросил Огурцов — каким материалом?
— Ну, на Мутного.
Огурцов потер лицо ладонями, и повернувшись к Самойлову стряхнул с его плеча невидимую пылинку
— Ты вот, что, Володя, давай так. Нет у нас никакого материала. Ни на какого Мутного. И не было никогда. За время наблюдения за обьектом неправомерных действий последнего не выявлено. В моем рапорте будет именно это. Понял? А ты, если тебя спросят, подтвердишь. И Лёлику с Боликом скажи. А что они там отсняли, пусть засветят и выбросят. Проконтролируй. Фотопленку я им новую куплю. За свой счет. Понял?
— Понял.
— Что ты понял?
— На Мутного никакого материала нет.
— Ни хрена ты не понял, Володь — вздохнул Огуцов — нет никакого Мутного. Есть капитан милиции Мутновский Алексей Иванович. Алексей Иванович Мутновский! Понял?! — Огурцов говорил в пол-голоса, но Самойлову показалось, что он кричит — Понял?!
— Да понял, я понял! — попятился Самойлов — Мутновский Алексей Иванович.
— Вот именно, Алексей Иванович. — Огурцов развернулся и пошел к машине — Имя каждому по делам его.
И в эту минуту в храме зазвонили колокола.
————————————————————————————
* Апорт — один из крупных и ценных сортов яблок. Распространён в южных регионах.
Опубликовано в сокращённом варианте.
© Copyright: Олег Русских, 30.03. 2024