.
Из сборника «Старший разведчик Огурцов»
«Дезертир» лейтенант Насонов
Основано на воспоминаниях детства и последующих реальных событиях. Имена и фамилии многих героев реальны, но умышленно перемешаны во времени и локациях произошедших историй.
——————————————-
Виталик Насонов хотел стать военным столько сколько себя помнил.
С того момента, как, в свои сопливые пять лет, выползая из под стола, нос к носу столкнулся с заползающим туда дядей Витей.
Дядя Витя был весёлый, пьяный и в красивой военной форме густо увешанной всякими блестящими значками. Под стол он заползал чтобы спрятаться от мокрого полотенца тёти Физы — его жены.
Прятаться было от чего — тётя Физа, в отличии от щуплого невысокого дяди Вити, была женщиной крупной, можно сказать дородной, с необъятной фигурой, столбообразными ногами и сильными руками. Точно такими: в цветастых аляповатых платьях с шиньоном-дулей на затылке, яркой красной помадой на губах и сосисками пальцами, усыпанными золотыми перстнями, изображал журнал «Крокодил» хамовитых продавщиц овощных магазинов.
Ещё копии таких тёть часто работали кондукторами в автобусах. Но это Виталик помнил уже смутно, поскольку кондукторов к этому моменту давно убрали, оставив оплату проезда на совесть самих пассажиров.
С овощными же магазинами так пока не получалось и неудивительно, что именно в овощном тётя Физа и работала. Характер у неё был резкий, а рука тяжёлая. И даже не очень сильный удар её полотенца, попавший в голову, мог запросто отправить дядю Витю в лёгкий нокаут.
Поэтому дядя Витя подставлял под полотенце другие части тела, а голову, как внезапно застигнутый опасностью страус, предпочитал прятать куда придется. В тот день этим «куда придётся» был стол под которым ползал маленький Виталик.
— Подвинься, партизан! — подмигнув сказал Виталику дядя Витя пытаясь втиснуть под защиту стола как можно больше себя.
— Ы-ы-ы-ы — оторопело ответил Виталик и попятился.
В освободившееся место дядя Витя поместился только до уровня перетягивающего его пояс солдатского ремня с красивой звездой на сияющей золотом пряжке. Размеры укрытия больше не позволяли — если бы задняя часть дяди Вити попыталась и дальше заползти под стол, то передней пришлось бы из под него выползти.
— Пойдёт!- улыбаясь сказал дядя Витя — для солдата, главное беречь голову! А задница, чо с ней будет? Сало оно и есть сало!
В это время раздался громкий хлопок полотенца и тело дяди Вити вздрогнуло мелодично звякнув значками.
— Ух! — сказал дядя Витя и снова улыбнулся. Хлопок повторился, значки снова звякнули, дядя Витя снова ухнул, опять подмигнул Виталику и полуобернувшись громко сказал:
— За что, Физонька?
— За что? — раздался снаружи возмущённый тётифизин голос — Я тебе, кобелине, покажу за что! — снаружи снова хлопнуло, значки дяди Вити опять звякнули, а дядя Витя поморщился.
— Ещё раз, ты к этой курве в магазин зайдёшь, волосы выдеру и руки поломаю! И тебе и ей! — распалялась снаружи тётя Физа
— Да вовсе не к ней я в магазин бегал! — оправдывался дядя Витя -За «Старкой» я ходил! Вон она в холодильнике стоит! Иди проверь!
— За «Старкой»?! Да у нас в холодильнике две поллитры водки уже месяц стоят! На кой ляд тебе эта «Старка» на рупь дороже! Опять тебя на рыжее тянет! — ноги тёти Физы оббежали вокруг стола, и голова дяди Вити мотнулась вбок от внезапного удара острым носком лакированной женской туфли. Значки теперь даже не звякнули, а натурально жалобно всхлипнули.
— У-у-у, ты скотобаза! — взвыл дядя Витя схватившись за ушибленное место — Вот хрен я больше за тебя когда даже сто рублей отдам, не то, что две тысячи!
— Конечно не отдашь! — донеслось снаружи — в следующий раз я тебя на смерть убью, с шалавами твоими!
— Какими шалавами? — не отрывая руки от растущей на голове шишки возмутился дядя Витя — Ты забыла кого ты в прошлый раз покалечила? Скажи спасибо, что я тебя от тюрьмы отмазал, дура ненормальная!
Год назад доброжелатели нашептали тёте Физе, что вроде как у дяди Вити на заводе где он работал водителем грузовика завелась любовница. На следующий день, оскорблённая в лучших чувствах, тетя Физа без предупреждения приехала к воротам заводской проходной и встала в засаде.
Машин на заводе было много и выезжали они часто. Поэтому чтобы не ошибиться тётя Физа заняла позицию у дороги со стороны водителя. Ждать пришлось недолго. Примерно через пол-часа заводские ворота скрежеща отъехали в сторону выпуская очередной грузовик за рулём которого тётя Физа увидела ненавистный профиль любимого изменщика.
Дело было летом. Стёкла в машине были опущены и ни большой орлиный нос Виктора, ни его огромная промасленная кепка не смогли скрыть, что по правую сторону рядом с ним сидит какая-то рыжая фифа.
Мозг тёти Физы налился яростью, глаза кровью и забыв всё и вся тётя Физа тигрицей вскочила на подножку грузовика. Как с её формами она умудрилась почти по пояс втиснуться в окно кабины осталось загадкой, но вдавив оторопевшего мужа в спинку сиденья, тётя Физа дотянулась через него к сопернице и схватив её руками за рыжую гриву начала безжалостно бить беднягу головой железную панель Газ-51.
Придавленный беснующимися килограммами жены, дядя Витя был бессилен это остановить. Единственное на что его хватило — это давить ногой на педаль тормоза, чтобы оставшийся без управления грузовик не выкатился на середину дороги и не добавил к семейным разборкам ещё и автокатастрофу.
Рычащий грузовик наглухо заблокировал заводские ворота. Из водительского окна торчал слоновий круп тёти Физы, в платье с фиолетовыми фиалками. Из окна с пассажирской стороны летели дикие женские крики боли и ярости, вперемешку с клочьями рыжих волос в каплях крови. Дело шло к смертоубийству.
Ситуацию спас, внезапно, но очень вовремя, подъехавший к проходной водитель директора завода Франц Богер. Остановив служебную Волгу в двух метрах от грузовика он неторопливо вылез из машины, подошел к торчащей из окна заднице и, постучав по фиалкам согнутым указательным пальцем, спросил с врождённой немецкой вежливостью.
— Виктор, ты там? Что здесь происходить? — Богер был бывшим танкистом вермахта, попавшим в плен под Курском и сосланным для отбытия срока в Казахстан, где он и остался после освобождения. Он был немногословен, пунктуален, вежлив и апатичен.
Не дождавшись ответа, он обошел машину слева распахнул пассажирскую дверь и постиг полную картину происходящего: огромная тётя Физа, заполнив собой почти всю кабину, била об панель чью-то рыжеволосую голову, жертва кричала благим матом пытаясь оторвать от себя руки ревнивицы и где-то под всем этим хрипел придавленный, как мышь танком, дядя Витя.
— Виктор — снова спросил Богер — Это, есть твой экипаж? Ты куда-то хочешь их ехать?
Богер был неплохо знаком и с Виктором и с его семьёй, и даже частенько бывал у них в гостях, и в принципе уже понял, что происходит, но немецкая педантичность требовала точности. Ответа однако не последовало. Дядя Витя его просто не слышал. И бойня продолжалась.
— Чёрт бы брал ваш русский либе .. — пробормотал Богер, запрыгнул на подножку кабины и попытался освободить голову избиваемой женщины из цепких лапищ тёти Физы.
Но находившаяся в шоке жертва была в столь же невменяемом состоянии, что и нападавшая и, видимо приняв Богера за сообщника своей истязательницы, немедленно укусила его за палец, а промелькнувший слева перстень Физы в кровь разодрал кожу на его лице.
— Шайзе! — ругнулся он и спрыгнул с подножки. Было очевидно, что для остановки этой бойни его физических возможностей явно недостаточно.
Богер вернулся к водительской двери, ещё раз оглядел торчащий оттуда украшенный фиолетовыми фиалками зад и взявшись руками за подол платья молча задрал его вверх, явив на обозрение миру кружевные панталоны тёти Физы.
На миг над побоищем воцарилась полная тишина. Оказалось, что основной шум происходил вовсе не от потерпевших.
Тётя Физа, ощутив неожиданную прохладу от поглаживания летним ветром своих сокровенных мест, застыла словно в детской игре «замри-умри-воскресни» пытаясь понять, что происходит с её частями тела оставшимися за пределами кабины.
Для озарения и догадки потребовалось всего мгновение, но этого мгновения Физе хватило, чтобы переключится с ярости и ревности, на смущение и стыд.
Бросив жертву и упираясь руками во всё, что возможно, тётя Физа пятясь начала выталкивать своё тело из кабины как Винни-Пух из норы кролика.
Не дожидаясь финала этого действа Богер, в два больших шага оказался рядом со своей Волгой и сев в неё заблокировал двери и поднял стёкла. И не зря.
Выбравшись тётя Физа соскочила с подножки грузовика, одернула подол платья и с недвусмысленным видом направилась в его сторону оттирая золотые перстни от крови предыдущей жертвы.
— Что, что это фриц поганый себе позволяешь? — прошипела она через стекло в лицо Богеру.
Богер был невозмутим: — Я нихт, Фриц — спокойно сказал он опустив стекло машины на пару сантиметров — Я есть — Франц! А ты есть бандит, ты напал на работник завода. Я придётся ехать вызывать энкавэдэ. Или как это теперь говорьят: милицию! —
Франц повернул ключ зажигания и взялся за рычаг переключения передач.
Упоминание милиции окончательно остудили горячую голову тёти Физы. Слова «милиция» и НКВД всегда отрезвляют работников торговли.
— Да погоди ты, Франц.. — примиряюще сказала Физа — Какая милиция? Семейное дело. Кобеля своего учу и сучку его! А ты тоже молодец, всё знал, а мне сказать не мог! А ещё друг семьи!
— Что я должен был знал? — уточнил Богер
— Что, что? Что он — она мотнула головой в сторону грузовика мужа — любовницу себе завел. Сучку эту рыжую!
Богер понял, что опасность миновала. Тем более, что вокруг уже собрался заводской люд. Он открыл дверь беспардонно оттолкнув ей стоявшую впритык Физу и вылез из машины.
— Ты, Физа, есть большой, круглый дур! — сказал он — Эта кого ты бил, нихт любовница Виктор! Это есть экспедитор завод, Лариса Ивановна. Жена наш инженер. И они тебя теперь будут сажать в тюрьма. Ты будешь сидеть Карлаг, как я, только меньше лет.
Богер не соврал. Рыжая женщина избитая Физой и правда была экспедитором завода и не была любовницей дяди Вити.
Сначала всё пытались уладить на месте и даже не стали звонить в «скорую», а отвели побитую Ларису Ивановну в заводской медпункт. Но медик, кроме выбитого зуба, рассечения мягких тканей, перелома руки и сотрясения мозга констатировал у Ларисы Ивановны ещё и перелом ребра.
Брать на себя ответственность за лечение всего этого «букета» он отказался и «скорую» всё-таки вызывать пришлось. Ларису Ивановну госпитализировали в клинику, врачи которой, как положено по протоколу, сообщили в милицию. И дело для Физы «запахло керосином».
От тюрьмы её спасли только упомянутые дядей Витей две тысячи рублей и золотой перстень с рубином. Тот самый которым Ларисе Ивановне и были нанесены многочисленные рассечения лица.
И деньги и перстень были с огромными извинениями переданы потерпевшей и дело кое-как замяли.
Правда две тысячи отдавал не Виктор. Откуда у простого водилы такие деньги? Это были Физины накопления. Но это уже детали. Главное, что тётя Физа осталась на свободе. Семья была сохранена и отношения супругов продолжили пылать неугасающим пламенем. Так что тот день когда тётя Физа загнала дядю Витю мокрым полотенцем под стол к маленькому Виталику, был всего лишь очередной частью нескончаемого марлезонского балета этой влюблённой пары.
Между тем тётя Физа начала успокаиваться. Сначала Виталик и дядя Витя увидели как её ноги отошли от стола к дивану и устроились там одна на другой, а потом её голос примиряюще спросил:- А ты чего форму то напялил, олух царя небесного?
— Так сегодня же одиннадцатое — ответил дядя Витя — День танкиста!
— Ну и что, что день танкиста? — ноги тёти Физы сменили положение с одной на другую -Ты что в армию уходить собрался? Или танк прикупил по случаю? Ты эту форму двадцать лет не надевал. Она вон уже у тебя на заднице трещит, вот-вот по швам лопнет!
— Ничо, ничо! — бодро ответил дядя Витя — Броня крепка! Выдержит! Просто я сегодня Франца в гости позвал, как танкист танкиста. Праздник отметить. Так пусть вспомнит немчура кому он в плен сдался.
— Ой, герой, голова с дырой! — усмехнулась тётя Физа — Ты что-ль его в плен то брал? Ты в сорок третьем ещё под столом ползал, как Виталик. Да ты и сейчас под столом. Куда уж тебе до Богера? Вот он точно танкист, хоть и вражий, а ты так… за самогоном к мадьярам два года на танке гонял вот и вся твоя танкистская служба.
— Я на танке за самогоном? — внезапно осевшим голосом переспросил дядя Витя и Виталик с удивлением заметил, как тот багровеет лицом.
— А кто я? — не унималась Физа — ты же сам мне рассказывал, как вы у венгров топоры да вёдра с пожарных щитов на их самогон меняли!
— Ты вот, что, боец — сказал дядя Витя обращаясь к Виталику. — Ты посиди пока тут один. Не вылазь. Считай, что ты в танке. А я выйду на пять минут.
Что происходило дальше вне «танка» Виталик не очень понял. Он помнил только как ноги дяди Вити кружили вокруг стола, а сам он, постоянно срываясь на крик, рассказывал тёте Физе о восстании в каком-то Будапеште, каком-то коктейле молотова, горящем танке, раздавленных людях, погибших Ваське и Сереге, госпитале и медали за отвагу, которою вручал лично маршал. Потом он замолчал и сел на диван рядом с притихшей тётей Физой.
— Что-ж ты мне про это раньше то не рассказывал? — осипшим голосом спросила она.
— Да… — отмахнулся дядя Витя и как-то странно всхлипнул. Свисавшая со стола скатерть мешала Виталику полностью увидеть происходящее, но он понял дядя Витя уткнулся в плечо тёти Физы и заплакал. Виталик сидел под столом и не знал, что ему делать. До этого дня он даже не предполагал, что солдаты могут плакать.Тем более такие как вечно весёлый дядя Витя.
Через какое-то время сгустившуюся как заоконные сумерки тоску внезапно разорвало мелодичное «блим-блим» дверного звонка.
Аккуратно отстранив дядю Витю тётя Физа поднялась с дивана и сказала: — Ладно Вить, хватит… успокойся. Вон твой фашист пришёл. Зачем ему тебя таким видеть? Ты же у меня герой, да? Пойду открою — она встала и пошла к дверям:
— Хорошо, что звонит, нормальные то люди просто заходят, чего звонить если двери всегда открыты? А этот — культура! Одно слово — немец.
Продолжение следует.
28.09.2024
.